Игорь Бевзюк:
«ВКАЛЫВАЮТ РОБОТЫ,
А НЕ ЧЕЛОВЕК»

Игорь Анатольевич, 2050.DIGITAL нет еще и года. Какие сильные стороны и главные конкурентные преимущества есть у Группы?

2050.DIGITAL — один из адептов внедрения технологий и принципов промышленной концепции «Индустрия 4.0» в российскую экономику. По сути, мы цифровой дивизион двух железнодорожных гигантов, наших активных заказчиков: АО «Трансмашхолдинг» и ГК «ЛокоТех». Группа еще совсем молода, но уже сегодня в ее состав входят не только амбициозные стартапы, но и состоявшиеся участники рынка цифровизации транспортной отрасли России, владеющие уникальными продуктовыми решениями на основе технологий Индустрии 4.0. В числе наших основных преимуществ я бы выделил опережающие научно-технические и прикладные заделы в области искусственного интеллекта, предиктивного анализа, микропроцессорных систем управления, «умной» сенсорики, а также интеграцию современных цифровых решений в промышленное производство и техническое обслуживание.

По каким направлениям развивается ваше сотрудничество с ТМХ и ГК «ЛокоТех»?

Основных направлений два. Есть проекты, которые нацелены на повышение эффективности уже существующего бизнеса «Трансмашхолдинга» и ГК «ЛокоТех». Например, это уникальные комплексные продукты «Умный локомотив», «Цифровое депо» и «Цифровой завод». Они позволяют уже в 2018−2019 годах сформировать перечень технических решений Индустрии 4.0, которые дают наибольший эффект с точки зрения повышения результативности производства и ремонта. Этот опыт мы будем тиражировать на всю сеть наших заводов и сервисных локомотивных депо.

Второе направление — это проекты, которые обеспечивают нам выход на новые рынки. В первую очередь это сигналинг, или СЦБ (устройства сигнализации, централизации и блокировки. — Прим. ред.), базирующийся на микропроцессорных системах управления движением рельсового транспорта. Этот стратегический вектор позволит объединенному холдингу войти в наиболее перспективный сегмент бизнеса наряду с такими глобальными производителями подвижного состава, как Alstom, Siemens, Bombardier и другие. Для всех игроков рынка эта компетенция на сегодняшний день одна из самых высокомаржинальных.

Также мы работаем над перспективными продуктами, в их числе — роботизированный тяговый локомотивный комплекс. По нашим расчетам, эта машина в перспективе заменит традиционные маневровые локомотивы, которые сейчас выполняют колоссальный объем мелких перевозок в пределах локомотивных депо и промышленных предприятий.

Реализуется у нас и такой мейнстримовый проект, как 3D-принтинг. Уже сегодня 3D-печать позволяет оперативно производить часто выходящие из строя комплектующие: кнопки, ручки, пластиковые накладки. Их поставки нередко связаны с существенными логистическими издержками и регулярно приводят к внеплановым простоям локомотивов в период ремонтов. К слову, 3D-принтинг доказал свою эффективность во всем мире. В перспективе, я думаю, и мы сможем полностью печатать не только комплектующие, но и отдельные узлы и механизмы. Пройдет еще немного времени, и эти напечатанные агрегаты будут еще и автоматически собираться «умными» роботами.

Как вы оцениваете сегодняшний уровень цифровизации российской промышленности в целом? В чем актуальность этого глобального процесса?

За последние несколько лет цифровизация стала для национальной экономики одним из ключевых векторов развития. У нас накоплено достаточно инструментария для создания конкретных промышленных решений. Однако его эффективное применение пока остается серьезной проблемой, хотя это только вопрос времени, ведь иного пути у России просто нет.
Если высокоразвитым в технологическом отношении странам с густонаселенными территориями роботизация важна не столько для наращивания производства, сколько для повышения его качества и эффективности, то у нас кардинально другая задача. Современная Россия с огромными территориями и относительно малой численностью населения не сможет произвести требуемый объем жизненно важной продукции, если не пойдет в «цифру», в роботизацию. Нас просто мало. И для того чтобы в новых реалиях гарантировать свою экономическую, продовольственную, государственную безопасность, а также обеспечение ключевыми ресурсами, нам необходимо либо оперативно перемещать большие конгломераты людей на значительные расстояния (что маловероятно), либо развивать цифровизацию и роботизацию промышленного производства в масштабах всей страны.

Какой вам видится первоочередная задача на пути цифровизации отечественного производства?

Существующие цифровые проекты в основном направлены на латание дыр: мы видим проблему и понимаем, какой цифровой инструмент позволяет ее разрешить. Но это, как правило, локальные решения. Так, вчера начальник цеха или мастер участка тратили дни и недели на внесение рабочей информации в бумажные журналы и каталоги. Сегодня они вынуждены тратить по несколько часов за каждую рабочую смену на заполнение оперативными данными систем управления и электронных архивов. И вчера, и сегодня вся эта канцелярщина всего лишь непроизводственные затраты: от того, что специалист просто зафиксировал статистические данные и показатели, сам локомотив лучше не стал. Наша задача — обеспечить связанность этих отрывочных решений для получения качественно нового результата.

Можем ли мы говорить, что цифровые решения кардинально изменят роль и специфику человеческого труда на производстве?

Да, цифровые технологии, безусловно, потребуют от людей новых навыков. Если говорить о близкой нам отрасли машиностроения (производстве и ремонте железнодорожного транспорта), то здесь работникам предстоит научиться пользоваться новым инструментарием: компьютером, шлемом дополненной реальности, джойстиками, элементами online-связи. Бояться здесь нечего: с каждым годом этот цифровой инструментарий интуитивно будет все более и более понятен.
Потребность в человеческом труде не отпадет даже в тех сценариях, которые предполагают малолюдные технологии. Пока это невозможно хотя бы потому, что над нами довлеет нормативно-правовая база государства, опирающаяся на ответственность человека за принятые решения.

Однако со временем трансформация производства все равно будет происходить. Например, тот же сегодняшний машинист сможет пересесть из кабины локомотива в «интеллектуальную диспетчерскую», где у него будут необходимые инструменты для управления «умным» локомотивом. И такому специалисту достаточно будет просто знать, на какую кнопку нажать, чтобы изменить параметры работы локомотива. Ну а когда-то за человеком вообще останется только контроль экономических показателей бизнеса.

Честно сказать, пока звучит футуристично. В какой перспективе вы прогнозируете такие изменения?

Я думаю, в 2025–2030 годах «цифра» все глубже будет внедряться непосредственно в производственные процессы, а человек станет больше ориентирован не на физический труд, а на контроль технологических процессов. Вторым рубежом станет период 2035–2040 годов, когда за человеком останется контроль бизнес-параметров. А в 2045–2050 годах, надеюсь, будет уже как в песне «До чего
дошел прогресс!»: «…вкалывают роботы, а не человек».

О принципах нового технологического уклада и перспективах цифровой трансформации российской промышленности читайте в статье «Индустрия 4.0. Догнать и перегнать».

Более подробно о программе внедрения предиктивного анализа состояния локомотивов рассказывает генеральный директор компании Clover Group Денис Касимов.

О цифровой трансформации «Трансмашхолдинга» читайте в интервью генерального директора Кирилла Липы.

Перспективы работы цифровых заводов оценивает Алексей Белинский, член совета директоров ГК «ЛокоТех» и председатель совета директоров компании 2050.DIGITAL.